До и После секса. Голая правда.
У вас очень добрый зритель. Киевская публика очень снобистская, и от этого у нее есть такое легкое пренебрежение к театру (не только к нашему, к театру в целом). В столице зритель сытый, перекормленный. А вот зритель в Одессе еще не устал очаровываться театром,— поделился Анатолий Неелов.— Анатолий, каким, по вашему мнению, должен быть современный театр? — В современном театре очень много материала, много пьес, которые не отвечают современному зрителю. Я ничего не имею против классики, но когда классика еще не была такой, она была очень современной. Поэтому она ею и стала. Но сейчас иногда классика отдает нафталином. Сегодня зрителю нужно современное прочтение материала. У нас на сцене полупьяный мужчина, который ищет близости на стороне, потому что его жена парализована, но при этом бесконечно любит ее. Или пара разведенных супругов, которые, празднуя это событие, вновь проводят ночь вместе, изменяя теперь своим новым возлюбленным. Словом, такие простые жизненные трагедии. Но именно в них и заключена суть нашей жизни. — Что в современном театральном мире вас раздражает? — Да не знаю. Вообще, я мягкий человек. Ну а если откровенно, наверное, неадекватная самооценка театрами самих себя. Когда люди радуются своим успехам. В театре, как мне кажется, это неправильно. Когда мы сыграем хороший спектакль и у нас все хорошо, я всегда говорю своим ребятам: «Ничего особенного, и это не повод для того, чтобы возгордиться или начать радоваться». Иногда театры не хотят стараться и думают, что если они поставили спектакль, то этого уже достаточно. — Театр может конкурировать с телевидением? — Театр — это нечто особенное. Безусловно, современный театр должен уметь конкурировать с «Доктором Хаусом», с другими популярными сериалами, с фильмом «2012». Мы когда-то в Днепропетровске на фестивале «Рампа» выиграли Гран-при за спектакль «10 минут до конца света». Я там играл президента. Был момент, когда я выступал перед своим народом за 10 минут до апокалипсиса. И когда сейчас я смотрю фильм, то понимаю, что президент в фильме говорит практически то же, что я пять лет назад. В таких случаях я понимаю, что мы на правильном пути. Театр должен опережать все остальные виды искусства по темам. Мы не можем опережать телевидение по деньгам, по эффектам. Но мы можем и должны опережать по глубине драматургии. Тогда у театра будет зритель. Когда театр запаздывает, не отражает реальность, подает прошлое, он «бронзовеет». Питер Брук, гениальный драматург, делил театр на два вида: мертвый и живой. И те, и те работают с залом, собирают зрителя, но только живые имеют право на существование. Кроме того, в театре не бывает одинаковых спектаклей. Это не кино — «дубль снимем заново» не работает. Как сыграл — так сыграл. — Какие эмоции необходимы современному зрителю? — Трагикомедия, и только трагикомедия. Никто не хочет заплатить деньги, прийти вечером в театр и чтобы его грузили чернухой. Этого в нашей жизни и так хватает. Никто не хочет только смеяться. Когда только смешно, но не умно — это Comedy сlub или другие шоу, где за шуткой ничего не стоит. Настоящий театр сейчас отражает реальность, а реальность трагикомична. Посмотрите на нашу политику. Страшно? Да. Смешно? Еще как. Вот это сочетание является единственным живым жанром на сегодня, потому что такая жизнь. — К какой культуре вы бы отнесли свой театр: элитарной или массовой? — У нас все-таки массовая культура. Потому что нас интересует зритель во всем объеме. Нас не интересует театральный фанат — он немножко оторван от обыденности. Нас интересует зрители, которые в другие театры, может быть, и не ходят. У нас в Киеве есть тенденция: люди, которые ходят в «Черный квадрат», не ходят в другие театры — им там скучно. Зритель голосует ногами, в отличие от электората. Либо он пришел и отдал тебе вечер, деньги, либо зал остался пустым. Если театр плохой, то ничем зрителя не зазовешь. Человеку отдать выходной вечер или просто вечер при нашей тяжелой жизни — это сложно. И театр всегда должен нести ответственность за время которое он забирает из жизни своего зрителя — Есть темы, которые для вас табу для постановки? — Насилие в прямом откровенном виде. Что касается секса и смерти, то это самые востребованные темы для человека. Об этом еще Аристотель говорил: эрос и танатос. Поэтому секс и смерть мы играем. А вот насилие над личностью, над человеком, над телом или душой — это все-таки можно показывать очень аккуратно. — Какие функции у современного театра? — Функция у театра одна — делать этот мир лучше. Вопрос — как? Например, у вас депрессия. Вы приходите в театр, и он помогает вам забыть о ней. Или театр научил вас, как вести в какой-то ситуации. У нас в театре часто бывают случаи, когда зрители звонят и шепчут: «Приходи, тут про нас играют». Театр учит красоте человеческих чувств, красоте поведения. Тем более в жестких, сложных условиях. Потому что ситуации, в которых ничего не происходит, театр не рассматривает. — А кто приедет из актеров на эти первые гастроли в нашем городе? — Большая половина актеров, так называемые в театре «старички». И не по возрасту, а по объему занятости в театре. На их плечах лежит основной репертуар театра. И вообще хотелось бы удивить зрителей, более яркой и динамичной игрой. А не только острыми и вкусными текстами. В чём мы принципе абсолютно уверены.
|
