Фотогалереи  Одесские дачи
— Это действительно маленькая книжечка, она распадается на отдельные фразы, она от порыва ветра может разлететься,
может потом опять где-то собраться… В общем, вы сами прочитаете. Действительно: читать ее залпом невозможно. Но — она такая, какая есть.
— В Москве не могли понять, когда я говорил, что мы с мамой снимали на Десятой станции дачу в сарае. Они не могли
понять, что такое: снимать дачу в сарае. Но мы снимали такую дачу, там было одно окошечко, такое, для лошадей, вот
это то, что нас освещало, больше ни одного окна видно не было… Ну, снимали… Жили… Слышно было все! — Я хочу сказать еще спасибо тому, кто больше всех приложил сил… Я не хотел эту книжку печатать! Не хотел я этих
презентаций, ничего не хотел! Уже тяжело это все переживать. Вот Олегу Сташкевичу, который здесь стоит, — вот ему
самое главное спасибо, потому что у него хватает упорства выбить, выдавить и напечатать… Сейчас мы будем еще что-
нибудь готовить, тоже такого же формата. Не могу я писать сюжетные… Я уже и читать не могу, не то что писать — с
длинным сюжетом!.. — Черт его знает, мы попали в такое время, очень странное время, попали в эту жизнь, где мы же сами царствуем, мы же,
вроде бы мы, такие, как мы, вокруг строят дома… И я в том числе. Посмотрите, все-таки что-то с Одессой происходит,
как-то, невзирая ни на что, мы становимся обладателями… Земля дорожает, квартиры дорожают, кто-то начинает этот
город ценить! Со стороны. Может быть, ценить вместе с теми, кто здесь живет. Может, и нас оценят когда-нибудь.
Приезжают люди, и все здесь дорожает. Ну что ж, прекрасно, жаль только, что нет тех, кто так разговаривал на этом
чудесном языке. Они там потерялись, где сейчас живут, мы здесь потерялись… — Я благодарю вас за то, что вы держите в руках эту книжечку. Я обещаю что-то новое писать, и еще хочу сказать, что
70 лет — это ерунда собачья. Если бы мне об этом не сказали… Вы знаете, это все только для вас. Мои юбилеи — только
для вас, не для меня. Мне они ничего — кроме ужаса, беспокойства, необходимости выслушивать — не приносят. Но я
рад. Не по своей воле человек вдруг, идя, переступает какую-то черту… — Я сам страдаю от того, что вокруг… Вначале я ликовал, что такой дерьмовый юмор сейчас изо всех дыр лезет. Я
ликовал, думал — ну вот, опять я лучше всех. Действительно: когда так опустилась вода и ты так поднялся, ты стал
элитарным на пустом месте! Но я ничего к этому не прикладывал. Никакого такого мышления нет, просто — школа
Райкина, школа Одессы, школа моих друзей — школа Сташкевича, Лозовского, Толи Мильштейна, Жени
Голубовского… Эта школа — «Не будь идиотом». Если ты шутишь — пусть это будет о чем-то, нельзя, чтобы ни о чем!
Ну не выдумывай юмор — юмор рождается! Он проступает, как женщина сквозь платье: ее ветер облегает, и она
проступает вдруг, и мы все потрясены — как она проступила! Так и юмор — должен проступать. Потом порыв ветра — и В Одессе мы не могли шутить ни о чем. Мы просто не шутили — мы о чем-то говорили. И тут рождалось что-то. Но мы
же говорили — о чем-то. А специально шутить… Такого никогда не было, чтобы сел — и начал шутить. Такого человека
из компании изгоняли. Потому что он был противен. Ну, бывал такой, который непрерывно шутил. Противно. Он даже
сам обычно не уходил, его невозможно выгнать, он оставался, но компания перемещалась в другое место… — У меня сейчас период наслаждения старостью. Не молодостью, а старостью. Наслаждения. Как сказал гениально
Фазиль Искандер — совсем недавно в телефонном разговоре, извините, с автором этих слов, то есть со мной, он сказал:
«Миша, молодость приходит и уходит, и старость приходит и уходит». Об этом тоже надо думать, что старость тоже
приходит и уходит. И в этом счастье, когда она еще есть. И если так обо мне могут говорить — пусть говорят, а я буду
его нет… дальше давать им пищу для размышлений. Женщины хотят думать, и я должен им что-то дать!
— Я написал в этой книжке номера телефонов тех, кого я помнил, тех, кого я выписал из своей записной книжки. Они
все уехали. Там действительно записаны разговоры тех, кто уехал. Кто-то, может, остался, но они уже так не
разговаривают, они уже там не живут, и ты это уже не услышишь ни во дворе, ни на Фонтане, воздух уже не доносит… |
Одесские дачи
